19.10.2011 в 14:04
Пишет серафита:Для Watari-san
Пишу, поэтому все ш-ш-шшш и ходим на цыпках и дышим через раз.
Но вот это — для Watari-san в честь бездарно пропущенного ДР, с которым я её даже не поздравила. Надеюсь, теперь он будет не таким грустным.
Можно считать продолжением "Ритуала". А можно не считать.
Название: Привычка
Автор: серафита
Бета: нет
Персонажи: братья Сенджу
Рейтинг: PG
Размер: мини
Жанр: ангст и флафф, пожалуй
Размещение: Ватари зя, остальным без разрешения нель.
От автора: жизнь состоит из ритуалов и привычек
читать дальшеПривычка старая и укоренившаяся, и Хаширама не имеет намерения менять её.
Впрочем, даже если бы и попытался, вряд ли что-нибудь вышло бы. Ему давно не восемь, но он всё ещё не может избавиться от необходимости держать за руку брата, когда дела по-настоящему плохи.
- Тише, Хаши, тише, - мама шепчет неразборчиво, тяжело дыша, тащит за собой Хашираму, больно сжимая ладонь, и только испуг заставляет его молча терпеть эту боль, и неожиданную хватку, и тёмный взгляд матери через плечо. За окном мелькают рыжие тени – отсветы по стенам. Там кричат.
Мать наклоняется ниже, шепчет:
- Сиди тихо, слышишь, Хаширама? Не выходи, пока я не позову. Ты уже большой мальчик, мой взрослый сын, и я хочу, чтобы ты вёл себя хорошо. Держи крепче, - и перекладывает на руки Хашираме теплого сопящего брата – как это было интересно, когда он родился! Хаши тогда целый день ходил важный, не бегал по коридорам и ничего не ронял – у него был брат! Теперь он спит на руках.
Мать торопливо заталкивает их обоих в тёмную нишу в углу, двигает ближе тяжёлый комод. На улице звенит сталь. Хаширама держит в ладони маленький тугой кулачок.
Он щурится, глядя вверх, на лицо Тобирамы.
Улыбается уголком рта и говорит:
- Ну и вид у тебя.
Костёр поднимается до небес. От жара дрожит воздух.
Сенджу не сжигают своих мертвецов. У древесного клана другие обычаи.
Но любые обычаи перестают иметь силу, когда речь идёт об этой болезни. Гнилая хворь, убивающая медленно и мучительно, подарок от Учиха. Это правда, что у Сенджу лучшие медики. А лучшие убийцы – нет.
«Но это может измениться», - думает Хаширама, глядя на остывающие угли.
- Я буду ненавидеть их до конца дней, - говорит он вслух.
Двенадцать лет назад ночной набег Учиха забрал жизнь его матери. Сегодня они сделали Сенджу Хашираму главой клана, состоящего из мальчишек и женщин, и нет больше никого, кто может оспаривать его власть.
Брат стоит рядом и не говорит ничего. Шестнадцатилетний глава Сенджу плюёт на то, как это выглядит со стороны, и на серьёзность, и на внушительность, и на многое другое, что имело значение, когда были живы дядья и кузены, лучшие бойцы семьи, не стеснявшиеся утирать его сопливый нос.
И берёт Тобираму за руку.
Рядом с лицом брата появляется ещё одно. Хаширама хмурится и не сразу понимает – он видит Мито испуганной впервые. Руки у неё окутаны голубоватым светом, между бровей легла тонкая напряжённая морщинка. Хашираме хочется разгладить её пальцами.
- Почему так долго? - Раз, два, три, четыре, поворот.
Хаширама успел прошагать по этой чёртовой комнате не меньше десятка сяку, хотя само помещение едва ли было больше дюжины шагов в длину.
- Не очень долго, - невозмутимо отозвался Тобирама. Он сидел на циновке, поджав под себя ноги, и выглядел возмутительно невозмутимым. Хаширама стиснул зубы.
- Что ты в этом понимаешь, - сказал он наконец.
Тобирама насмешливо сверкнул глазами:
- Например, что беганьем туда-сюда делу всё равно не поможешь. - Он похлопал по циновке рядом с собой.
Хаширама сжал кулаки, разжал. Выдохнул. Хлопнулся рядом. Вцепился в братову ладонь.
- В конце концов, она же просто рожает, - сказал Тобирама.
И тут Хаширама всё-таки развернулся, не вставая, и врезал ему в скулу.
Хаширама моргнул. Рядом шумел, заглушая всё вокруг, водопад. Небо было яркое, глубокое и прохладное, как вода в синей керамической чашке. Повернуть голову не было никаких сил, не то что двинуть рукой.
Он почувствовал, как в ладонь аккуратно и надёжно легли чужие жёсткие пальцы, ощупал их вслепую – знакомые до последнего мозоля. Успокоенно закрыл глаза.
Он привык всегда держать брата за руку, когда становилось совсем плохо, но его маленькая тайна заключалась в том, что он за неё держался.
URL записиПишу, поэтому все ш-ш-шшш и ходим на цыпках и дышим через раз.
Но вот это — для Watari-san в честь бездарно пропущенного ДР, с которым я её даже не поздравила. Надеюсь, теперь он будет не таким грустным.
Можно считать продолжением "Ритуала". А можно не считать.
Название: Привычка
Автор: серафита
Бета: нет
Персонажи: братья Сенджу
Рейтинг: PG
Размер: мини
Жанр: ангст и флафф, пожалуй
Размещение: Ватари зя, остальным без разрешения нель.
От автора: жизнь состоит из ритуалов и привычек
читать дальшеПривычка старая и укоренившаяся, и Хаширама не имеет намерения менять её.
Впрочем, даже если бы и попытался, вряд ли что-нибудь вышло бы. Ему давно не восемь, но он всё ещё не может избавиться от необходимости держать за руку брата, когда дела по-настоящему плохи.
- Тише, Хаши, тише, - мама шепчет неразборчиво, тяжело дыша, тащит за собой Хашираму, больно сжимая ладонь, и только испуг заставляет его молча терпеть эту боль, и неожиданную хватку, и тёмный взгляд матери через плечо. За окном мелькают рыжие тени – отсветы по стенам. Там кричат.
Мать наклоняется ниже, шепчет:
- Сиди тихо, слышишь, Хаширама? Не выходи, пока я не позову. Ты уже большой мальчик, мой взрослый сын, и я хочу, чтобы ты вёл себя хорошо. Держи крепче, - и перекладывает на руки Хашираме теплого сопящего брата – как это было интересно, когда он родился! Хаши тогда целый день ходил важный, не бегал по коридорам и ничего не ронял – у него был брат! Теперь он спит на руках.
Мать торопливо заталкивает их обоих в тёмную нишу в углу, двигает ближе тяжёлый комод. На улице звенит сталь. Хаширама держит в ладони маленький тугой кулачок.
Он щурится, глядя вверх, на лицо Тобирамы.
Улыбается уголком рта и говорит:
- Ну и вид у тебя.
Костёр поднимается до небес. От жара дрожит воздух.
Сенджу не сжигают своих мертвецов. У древесного клана другие обычаи.
Но любые обычаи перестают иметь силу, когда речь идёт об этой болезни. Гнилая хворь, убивающая медленно и мучительно, подарок от Учиха. Это правда, что у Сенджу лучшие медики. А лучшие убийцы – нет.
«Но это может измениться», - думает Хаширама, глядя на остывающие угли.
- Я буду ненавидеть их до конца дней, - говорит он вслух.
Двенадцать лет назад ночной набег Учиха забрал жизнь его матери. Сегодня они сделали Сенджу Хашираму главой клана, состоящего из мальчишек и женщин, и нет больше никого, кто может оспаривать его власть.
Брат стоит рядом и не говорит ничего. Шестнадцатилетний глава Сенджу плюёт на то, как это выглядит со стороны, и на серьёзность, и на внушительность, и на многое другое, что имело значение, когда были живы дядья и кузены, лучшие бойцы семьи, не стеснявшиеся утирать его сопливый нос.
И берёт Тобираму за руку.
Рядом с лицом брата появляется ещё одно. Хаширама хмурится и не сразу понимает – он видит Мито испуганной впервые. Руки у неё окутаны голубоватым светом, между бровей легла тонкая напряжённая морщинка. Хашираме хочется разгладить её пальцами.
- Почему так долго? - Раз, два, три, четыре, поворот.
Хаширама успел прошагать по этой чёртовой комнате не меньше десятка сяку, хотя само помещение едва ли было больше дюжины шагов в длину.
- Не очень долго, - невозмутимо отозвался Тобирама. Он сидел на циновке, поджав под себя ноги, и выглядел возмутительно невозмутимым. Хаширама стиснул зубы.
- Что ты в этом понимаешь, - сказал он наконец.
Тобирама насмешливо сверкнул глазами:
- Например, что беганьем туда-сюда делу всё равно не поможешь. - Он похлопал по циновке рядом с собой.
Хаширама сжал кулаки, разжал. Выдохнул. Хлопнулся рядом. Вцепился в братову ладонь.
- В конце концов, она же просто рожает, - сказал Тобирама.
И тут Хаширама всё-таки развернулся, не вставая, и врезал ему в скулу.
Хаширама моргнул. Рядом шумел, заглушая всё вокруг, водопад. Небо было яркое, глубокое и прохладное, как вода в синей керамической чашке. Повернуть голову не было никаких сил, не то что двинуть рукой.
Он почувствовал, как в ладонь аккуратно и надёжно легли чужие жёсткие пальцы, ощупал их вслепую – знакомые до последнего мозоля. Успокоенно закрыл глаза.
Он привык всегда держать брата за руку, когда становилось совсем плохо, но его маленькая тайна заключалась в том, что он за неё держался.